'
"яко да прием умнаго бисера, освящуся"
1.
Я хорошо помню тот день, когда я в первый раз прошел по длинному коридору нашей кафедры - до самого конца, до аудитории номер 22. Было трудно поверить в реальность происходящего; в то же время мысль том, что я сам становлюсь частью маленького сообщества людей, занимающихся филологией, была достаточно приятна. Несмотря на то, что одно высшее образование у меня к тому времени уже было, неделя, в течение которой наши туторы подготавливали нас к грядущим радостям и разочарованиям, была вполне увлекательной и волнующей. Поход в библиотеку был просто незабываем: для меня, с детства видевшего в каждой комнате с книгами слабый отблеск Вавилонской Библиоетки Борхеса, зал в форме ротонды казался сказочным местом, куда повседневность никогда, ни при каких обстоятельствах не могла, не может и никогда не сможет войти.
Эти пять дней знакомства с азами университетской жизни вместили в себя и минуты недоумения. Как-то раз Ира, наша тутор, начала зачитывать нам список должностей, занимаемых выпускниками нашей кафедры. Кто куда пристроился, кто чем занят, имеется ввиду, вне университета. Это перечисление казалось таким мелочным занятием. Какая-то профанация процесса учебы еще до его начала. И вот тогда-то я в первый раз осознал, что мои взгляды на университетское образование разделяют далеко не все мои коллеги.
2.
К университетскому образованию я с детства питал чувство глубокого уважения. Высшее образование не есть просто набор навыков для выполнения определенной работы.
Сохранение интеллектуального богатства, накопленного человечеством и приумножение его – вот наша миссия на этом свете. Еще более обобщив, можно сказать, что цель образования – оправдание нашего существования, как вида homo sapiens. Человек не имеет права не быть разумным, он не может себе позволить жить стадным животным. По течению плывет только мусор, лишенный своей воли. Человек не-разумный становится управляемой куклой в руках тех, кто хотя бы чуть-чуть умнее. Образование в широком смысле – способ и возможность стать самим собой. Университетское образование – высшая степень этой возможности. Работа не волк, в лес не убежит. А вот самопознание, определение своего места в мире подождать никак не может. Поэтому самое ценное в полученном образовании – оно само. Оно всегда с нами, никто не может его у нас отнять.
Именно поэтому я никак не могу положительно относиться к уменьшению сроков учебы. Университет - не конвейер по производству работников разных отраслей; поиск себя не может укладываться в жесткие рамки, предписанные министерством образования.
Это лишь мое мнение. Но другого у меня нет и быть не может. И чтобы не быть голословным, я сошлюсь на книгу, в которой я нашел описание своего "почти идеального" мира. Это "Игра в бисер" Германа Гессе.
3.
"Ученым предоставлялась
почти полная свобода как для занятий, так и для игр, и никому
не казалось предосудительным, например, что некоторые работы
явно не приносили никакой непосредственной пользы народу и
обществу, более того, должны были казаться профанам
расточительной забавой. Не один из этих ученых особенностями
своих занятий вызывал улыбку, однако никто никогда не порицал
этих людей и не лишал привилегий. То, что народ уважал, а не
только терпел это ученое Братство, хотя немало потешался над
ним, было связано с теми жертвами, которые оно приносило во имя
своей духовной свободы. В такой жизни было много приятного:
ученые всегда имели хлеб насущный, одежду, кров; в их
распоряжении были отличные библиотеки, всевозможные коллекции и
лаборатории, но зато они раз и навсегда отказались от жизни в
достатке, от брака и семьи и, подобно монашескому братству,
полностью выключились из общей конкуренции, которой жил мир.
Они не знали собственности, титулов и наград, а что касается
материальных благ - обязаны были довольствоваться чрезвычайно
простой и скромной жизнью. Пожелай кто-нибудь посвятить себя
расшифровке одной-единственной старинной надписи - его никто
не стал бы удерживать, напротив, ему бы всячески помогали; но
если бы он вздумал претендовать на широкий образ жизни,
изысканную одежду, богатство и почести, то тотчас натолкнулся
бы на строжайшие запреты."
4.
Вот это и есть мой идеал жизни (кроме, разве что, безбрачия). И я искренне не понимаю, что может быть лучше такой жизненного устройства.
Ученый не должен думать о прикладном значении своего исследования. Он должен работать, и своей работой, если она хороша, он получает право не думать о мелочах. Зачем самому ученому думать о выгодах исследований северных сияний или творческого наследия Анатолия Мариенгофа? Его дело – исследовательская деятельность на протяжении всей жизни и преподавательская – в течение большей ее части, а задача общества (с которой она пока вполне сносно справляется) – обеспечить ученому условия для ислледовательской и педагогической деятельности. Все остальное – от лукавого.
Человек, не находящий себя в науке, на мой взгляд, чего-то недобрал в жизни. Это не плохо, не могут все люди вдруг сделаться игроками в бисер. Но Игра нужна, причем нужна всем, а не только игрокам. Люди с образованием являют собой самую непредсказуемую, плохо поддающуюся внушению группу в социуме. Они смешны, невзрачны, неуклюжи - но вспомним, сколько революций началось именно со студенческих беспорядков. Людям в академической среде очень трудно промыть мозги. Академическая среда подразумавает умение думать самостоятельно. И неважно, имеет ли эта мыслительная деятельность отношение к окружающей реальности. Мышление конструирует свою реальность - причудливую, стройную, строгую и одновременно гибкую и свободную. И высшая ступень на лестнице, пронизывающей этот вечно становящийся мир насквозь – Игра. Игра в бисер. Наша ежедневная игра.
Кирилл Козловский
"яко да прием умнаго бисера, освящуся"
1.
Я хорошо помню тот день, когда я в первый раз прошел по длинному коридору нашей кафедры - до самого конца, до аудитории номер 22. Было трудно поверить в реальность происходящего; в то же время мысль том, что я сам становлюсь частью маленького сообщества людей, занимающихся филологией, была достаточно приятна. Несмотря на то, что одно высшее образование у меня к тому времени уже было, неделя, в течение которой наши туторы подготавливали нас к грядущим радостям и разочарованиям, была вполне увлекательной и волнующей. Поход в библиотеку был просто незабываем: для меня, с детства видевшего в каждой комнате с книгами слабый отблеск Вавилонской Библиоетки Борхеса, зал в форме ротонды казался сказочным местом, куда повседневность никогда, ни при каких обстоятельствах не могла, не может и никогда не сможет войти.
Эти пять дней знакомства с азами университетской жизни вместили в себя и минуты недоумения. Как-то раз Ира, наша тутор, начала зачитывать нам список должностей, занимаемых выпускниками нашей кафедры. Кто куда пристроился, кто чем занят, имеется ввиду, вне университета. Это перечисление казалось таким мелочным занятием. Какая-то профанация процесса учебы еще до его начала. И вот тогда-то я в первый раз осознал, что мои взгляды на университетское образование разделяют далеко не все мои коллеги.
2.
К университетскому образованию я с детства питал чувство глубокого уважения. Высшее образование не есть просто набор навыков для выполнения определенной работы.
Сохранение интеллектуального богатства, накопленного человечеством и приумножение его – вот наша миссия на этом свете. Еще более обобщив, можно сказать, что цель образования – оправдание нашего существования, как вида homo sapiens. Человек не имеет права не быть разумным, он не может себе позволить жить стадным животным. По течению плывет только мусор, лишенный своей воли. Человек не-разумный становится управляемой куклой в руках тех, кто хотя бы чуть-чуть умнее. Образование в широком смысле – способ и возможность стать самим собой. Университетское образование – высшая степень этой возможности. Работа не волк, в лес не убежит. А вот самопознание, определение своего места в мире подождать никак не может. Поэтому самое ценное в полученном образовании – оно само. Оно всегда с нами, никто не может его у нас отнять.
Именно поэтому я никак не могу положительно относиться к уменьшению сроков учебы. Университет - не конвейер по производству работников разных отраслей; поиск себя не может укладываться в жесткие рамки, предписанные министерством образования.
Это лишь мое мнение. Но другого у меня нет и быть не может. И чтобы не быть голословным, я сошлюсь на книгу, в которой я нашел описание своего "почти идеального" мира. Это "Игра в бисер" Германа Гессе.
3.
"Ученым предоставлялась
почти полная свобода как для занятий, так и для игр, и никому
не казалось предосудительным, например, что некоторые работы
явно не приносили никакой непосредственной пользы народу и
обществу, более того, должны были казаться профанам
расточительной забавой. Не один из этих ученых особенностями
своих занятий вызывал улыбку, однако никто никогда не порицал
этих людей и не лишал привилегий. То, что народ уважал, а не
только терпел это ученое Братство, хотя немало потешался над
ним, было связано с теми жертвами, которые оно приносило во имя
своей духовной свободы. В такой жизни было много приятного:
ученые всегда имели хлеб насущный, одежду, кров; в их
распоряжении были отличные библиотеки, всевозможные коллекции и
лаборатории, но зато они раз и навсегда отказались от жизни в
достатке, от брака и семьи и, подобно монашескому братству,
полностью выключились из общей конкуренции, которой жил мир.
Они не знали собственности, титулов и наград, а что касается
материальных благ - обязаны были довольствоваться чрезвычайно
простой и скромной жизнью. Пожелай кто-нибудь посвятить себя
расшифровке одной-единственной старинной надписи - его никто
не стал бы удерживать, напротив, ему бы всячески помогали; но
если бы он вздумал претендовать на широкий образ жизни,
изысканную одежду, богатство и почести, то тотчас натолкнулся
бы на строжайшие запреты."
4.
Вот это и есть мой идеал жизни (кроме, разве что, безбрачия). И я искренне не понимаю, что может быть лучше такой жизненного устройства.
Ученый не должен думать о прикладном значении своего исследования. Он должен работать, и своей работой, если она хороша, он получает право не думать о мелочах. Зачем самому ученому думать о выгодах исследований северных сияний или творческого наследия Анатолия Мариенгофа? Его дело – исследовательская деятельность на протяжении всей жизни и преподавательская – в течение большей ее части, а задача общества (с которой она пока вполне сносно справляется) – обеспечить ученому условия для ислледовательской и педагогической деятельности. Все остальное – от лукавого.
Человек, не находящий себя в науке, на мой взгляд, чего-то недобрал в жизни. Это не плохо, не могут все люди вдруг сделаться игроками в бисер. Но Игра нужна, причем нужна всем, а не только игрокам. Люди с образованием являют собой самую непредсказуемую, плохо поддающуюся внушению группу в социуме. Они смешны, невзрачны, неуклюжи - но вспомним, сколько революций началось именно со студенческих беспорядков. Людям в академической среде очень трудно промыть мозги. Академическая среда подразумавает умение думать самостоятельно. И неважно, имеет ли эта мыслительная деятельность отношение к окружающей реальности. Мышление конструирует свою реальность - причудливую, стройную, строгую и одновременно гибкую и свободную. И высшая ступень на лестнице, пронизывающей этот вечно становящийся мир насквозь – Игра. Игра в бисер. Наша ежедневная игра.
Кирилл Козловский
Kommentit